Биография Елена Яцура
Карьера: Продюсер
Дата рождения: —
Место рождения: Россия. Российская Федерация
Елена ЯЦУРА, продюсер компании «Слово», назначила встречу корреспонденту газеты «Известия» Марии КУВШИНОВОЙ в кафе «Минутка» на Ленинградском вокзале — за час до отправления ее поезда. Однако вокзал заминировали, и интервью пришлось делать в машине, которую Яцура (имевшая отношение ко многим заметным кинопроектам последнего времени — от «Апреля» до «В движении») тут же превратила в свой офис — курила, отвечала на звонки и даже принимала посетителей.
— Какую картину вы везете на фестиваль в Венецию?
— «Небо. Самолет. Девушка». Римейк картины «Еще раз про любовь» с Дорониной и Лазаревым. Сценарий Ренаты Литвиновой, постановка Веры Сторожевой — она великовозрастный дядя, навалом снимала для телевидения, но это ее первостепеннный игровой кино. В Венеции он попал в программу «Новые территории» и в конкурс дебютов.
— Литвинова на этом проекте была ещё и продюсером. Как вы делили обязанности?
— Мы вкупе проявили нрав при запуске проекта, а после этого нашли немного интересных художественных решений. Экономическая количество была в большей степени за мной, а креатив — дискутируемый. Под план было открыто специальное предприятие — это наше партнерство с Литвиновой. «Слово» меня поддерживало, давая вероятность вырастать с другими проектами. Вместе мы сотрудничаем с «Арт-Пикчерз», с Федором Бондарчуком и Степаном Михалковым.
— У «Слова», по-моему, есть некая единая стилевая концепция. Вы как-нибудь для себя ее формулируете?
— Да, есть подход. Не то чтобы мы верно знали, в какое местоположение нужно топать. Русское кино оказалось в особой ситуации: демографический кризис, экономические обстоятельства, замена продюсера-государства на частного продюсера — все сложилось в какую-то страшную комбинацию. Это происходило на фоне общемирового процесса, в котором жанровое кино мутировало во внежанровое. Поэтому мы ходим туда, куда нас водит собственная интуиция. Принцип весьма простой: мы живем в неописанном мире, в котором происходит масса всего интересного, живет море удивительных героев, сюжетов… Простейшие наши коллизии, сложнейшие коллизии — о них в кино не рассказано. Кино девяностых — дитя обстоятельств некинематографических. Можно по пальцам перечислить то, что было тогда живым. Поскольку Голливуда у нас ни при каких обстоятельствах не случится, единственное, что разрешено работать, это сыскивать живые истории — крайне разные. Все находится экспериментальным путем. Девяносто процентов сценариев заказывается.
— Вы вызываете сценариста и говорите: «Хочу того-то»…
— Я все думала, что это бедствие нашего собственного рынка — отсутствие сценаристов. Вечно их три с половиной человека. Но и в продвинутых кинематографических державах оказалось то же самое. Поэтому запрещено вещать о том, что мы можем соорудить заказ и он будет выполнен. Сценарий фильма «В движении» был заказан от отчаяния, потому что что мы хотели инициировать какой-то «молодой» план. Нам принесли кошмарный сценарий, написанный по вгиковскому учебнику, без затей глава за главой, в смысле коллизий и диалогов. Был 1998 год. Мы стали выискивать человека, тот, что мог бы это переписать и изготовить на этом месте живую московскую историю. Наконец мы добрались до Геннадия Островского, и родился кино «В движении» (хотя могло бы появиться все что угодно). Сейчас мы заказали Островскому сценарий по истории, которую придумал он сам. Все, что мы делаем, — это завсегда встречное движение чьих-то интересных идей и креатива. Готового ничего нет, нет пятилетнего плана по освоению жанров.
— В основе картины «В движении» лежит история, для девяностых довольно типичная — бытие светского журналиста…
— Драматург Островский ни сном ни духом не знал ни о какой
светской жизни. Это автор, тот, что сидит за конторкой и почесывает пером за ухом. Фильм «В движении» — антитусовочный. В нем люди живут, разговаривают хорошими репликами — нетрудно они размещены в светской среде. Сценарий был сдан 17 августа 1998 года — в тот день из-за дефолта гикнулся весь бюджет фильма, причем на долгий срок. Но мы не остановили над ним работу. И для меня в этом сценарии все встало на места в 2001 году — это фокус хорошего сценария. Кажется, что про тусовку, а на самом деле про живых людей.
— Что будет дальше?
— «Гололед». Режиссерский дебют Михаила Брашинского — живейшая эффектная история. Этот план — невероятная авантюра, афера. Есть «Дневник камикадзе» Дмитрия Месхиева, картина про неизбежность судьбы, которую уже показали в Выборге. Месхиев — единственный из лучших сегодняшних режиссеров, и знаю это не только я. Еще я занимаюсь проектом «Четыре» Ильи Хржановского, дебют со сценарием Владимира Сорокина — этим все сказано. Осенью запускается Федор Бондарчук — про тот самый план вещать не хочу. Мы его еле слышно снимем, а позже покажем. Готовим режиссерский дебют Литвиновой в полном метре. Появляются новые фамилии. Но покуда есть огромное возделение, чтобы были вторые работы у всех наших последних дебютантов. С прочий стороны, хочется новых дебютов, оттого что существует ненасытное пространство, которое требует ещё людей, персонажей, историй.
— Что стало с «Русским декамероном», состоящим из картин по сценариям Валентина Черныха?
— Он остается сильно востребованным проектом. Я думаю, что мы будем продолжать его работать. У «Декамерона» есть серия «Брак по расчету», снятая в прошлом году, про девушку-калькулятор и ее внезапно счастливую судьбу.
— Говорят, что вы начинали чуть ли не в порноиндустрии?
— Это большое преувеличение. Когда я появилась в студии «Слово» — пришла тринадцатым заместителем главного редактора, — на выпуске было четыре картины и начинался крупный кризис. Чтобы не обронить штат студии, нужно было работать что-то, что могло бы быть товаром сегодняшнего дня. Таким товаром оказалось лицензионное видео — это было не порно и более того не эротика. Это было видео для взрослых. Я вам после этого дам кассету, посмотрите. Мы все плавно перетекли на тот самый план, которым занимались крайне взрослые режиссеры. Они устраивали настоящие постановочные праздники — бедные модели зеленели на площадке, покуда на них серьезно ставили свет. Нормальная учебная служба, значимый навык. Снимать, уместно сказать, надобно порно, а не эротику. Эротика никакой не коммерциал.
— Других кинопродюсеров вы считает своими конкурентами?
— Пока все делают одно занятие. Мы приятель другу покуда метко не конкуренты. Это забавно.