Биография Бен Бенцианов
Карьера: Артист
Дата рождения: 3 октября 1918, знак зодиака весы
Место рождения: Ростов-на-Дону, Россия. Российская Федерация
Художественный руководитель эстрады Государственного концертно-филармонического учреждения «Петербург-концерт», народный артист РСФСР.
Бен Николаевич продолжает действовать и сегодня: когда я пришла к нему забирать беседа, он только что вернулся с концерта, при этом был бодр и свеж. Так уж получилось, что мы разговорились, стоя у рояля, так и провели все полтора часа на ногах. Собеседник не выказывал признаков усталости, напротив, держался так прямо, что и я непредумышленно подтягивалась, а вспоминая прошлое, не запамятовал ни одной фамилии.Подражать умеют и попугаи
— Бен Николаевич, как вы воспринимаете современное состояние эстрады, которое, так уж случилось, воплощено в «Аншлаге» и «Смехопанораме»?
— Если бы Райкину в горячечном сне приснился хоть единственный процент эфирного времени, которое занимает нынче Евгений Ваганович Петросян, он, надо полагать, проснулся бы в холодном поту, оттого что ему нечего больше произнести. А Петросян не стесняется вещать про тещу, зловонный лифт, санузел, секс. Это все делается, чтобы сидящие в зале и у телевизора подталкивали товарищ друга: «Вот, подруга жизни, ты меня все ругаешь, а Петросян-то вон кого показывает!» Многим нравится, что есть глупее, чем он, подлее, чем он, отвратительнее.
Но на эстраде работают исполнители, которые не изменили своего отношения с слову, тот же Жванецкий являет диковинка, его прикол — он за тремя вуалями: понял — неплохо, не понял — поучись, дорогой, может, Бог даст тебе ещё полизвилинки. Или вот Арлазоров — это имя вам может показаться спорным, но вдалеке не простая служба — вот так расшевелить зал. Не то что у Петросяна, тот, что следом каждой ничтожной интермедии подставляет фонограмму с овациями. Этому уже научилась его хозяйка, хотя о ней не могу не проронить немного добрых слов: она артистка на эстраде не случайная, не возбраняется более того произнести, что это Петросян — супруг Степаненко.
— А кто вам симпатичен?
— Карцев, он воплощает наше искусство. Геннадий Хазанов, истина, в последнее время он расстался с эстрадой, перестал ее примечать, она пала в такой степени невысоко, что он чувствует себя некомфортно, все заняли так называемые авторы-исполнители. Продолжает выступать Клара Новикова, не потерявшая своего отношения к жанру, не опустившаяся, уже никого не поражающая, но и не шокирующая.
— А из молодых?
— Мне весьма нравится Максим Галкин. Но на него, к сожалению, скверно действует слава. Максиму нужно действовать то, что никто лучше него не сможет, а он начинает напевать с Пугачевой, что лучше делали и ещё будут. Чем-то там ещё он занимается, до чего лучше не дотрагиваться. Максим думает, что может совершать пародии, но это не пародии, а подражание, что нетрудно, подражать умеют и попугаи. Пародия — высокое искусство, им в совершенстве владел до времени ушедший из жизни Чистяков. У Штокбанта в «Буффе» была девчурка — Воробей, она может работать пародии, жалостно, что попала под жернова «Аншлага». А Штокбант у нас недооценен, его спектакли — это штучный пункт прайса, неспроста всякий вечерок переполнены все пять залов театра.
Пять лет без отпуска
— Поделитесь, как вам удалось сберечь прекрасную физическую и интеллектуальную форму?
— Дело родное люблю и работаю шибко как собак нерезаных. Если я остановлюсь, тут же окажусь на кладбище. Пять лет не был в отпуске, меня все упрашивали в отделе кадров «Петербург-концерта»: «Возьмите!» Оказывается, есть положение, что если отпуск не берешь, а в это время умрешь, то они должны выплатить отпускные в трехкратном размере.
— Кому?
— Ну, по всей вероятности, дирекции кладбища (смеется). «Ну ладно, — говорю, — возьму», — потому что что как раз хотел присесть за книгу. Меня старшой наследник все уговаривал: «Ну папочка, миленький, твои встречи с Хрущевым, Гагариным, Брежневым, ну кто ещё сможет об этом черкнуть?»
— Есть пикантные подробности?
— Пикантные я обходил… Хотя я вам назвал столь мужских фамилий, что нетрудно смекнуть, о каких подробностях не возбраняется изъясняться.
Вообще же это книжка о себе, называется «Мгновения». Я, истина, не помню идеально начала жизни, чисто бы мне тотчас было 17 лет. Это я на войне потом контузии, слепоты и глухоты потерял память. Потом постепенно все стало ретироваться, но вижу и слышу до сих пор скверно. И вот что увлекательно — ярче всего помню все, связанное со сценой, более того драмкружок и участие, ребенком, в спектакле Мейерхольда «Дон Жуан» в Александринке.
Я готовил себя к драматической карьере, закончил студию БДТ у Бориса Бабочкина. На моем курсе учились Владька Стржельчик, Фима Копелян. Вот эти артисты выше планки, которую я для себя установил, но которую, как мне кажется, добился.
Душители эстрады
— Почему таковый жанр как конферанс ушел с эстрады?
— Его задушили ещё в советское время — у нас Романов, в Москве — Суслов и им подобные. Они ненавидели эстраду. Ну а в текущий момент никто из молодых не может уверовать, что не возбраняется вылезти и нетрудно так острить, вдруг смешить. Вот был Олег Милявский, столичный конферансье, наилучший из нас. Помню какой-то концерт для руководителей промышленности, и номера как на подбор: российский всенародный оркестр, российский танец, русская песня. Затем Олег объявляет: «Выступает скрипач Леонид Коган». Вприятель звук из зала: «Русский?» Милявский секунду помедлил: «Советский». Раздались аплодисмены. Дождавшись паузы, Олег добавил: «А вопросительный мотив — антисоветский». Во втором отделении, объявив номер Лившица и Левенбука, осведомился: «У вас, приятель, ко мне вопросы есть?»
Мне также иной раз удавалось нарыть точную репризу. Как-то давали концерт в воинской части намедни Нового года и договорились выступать не больше чем по пять минут. Но вот вышел певец Григорий Прага, спел длинную арию, и только я сделал шаг на сцену, как начал вторую. За кулисами возмутились, в зале заскучали. Наконец закончил и внезапно заявляет: «Ну а сейчас я с большим удовольствием исполню:» Тут я подошел, отобрал микрофон: «Концерт из Праги закончен!»
— Учеников, как я понимаю, у вас нет?
— Трагедия моей жизни в том, что, отдав существование этому искусству, я не вижу ни одного человека, тот, что пошел бы по моим стопам. Особенно молодая поросль робеет перед крепостью, которая называется публицистикой.
…Какой-то мудрец сказал, что первую четверть жизни джентльмен растет, вторую — мужает, набирается ума, третью обязан все полученное от людей им отдать, ну а в четвертую получает право на созерцание. И вот я уже перешел в эту четверть, но до сих пор никак не могу приступить созерцать!