Биография Геннадий Юхтин
Карьера: Актер
Дата рождения: 30 марта 1932, знак зодиака овен
Место рождения: —
В кино ему доставались герои социального плана, рабочие парни, защитники Родины, немного лирические и очень патриотические. Об амплуа героя-любовника он только мечтал. Да и в жизни актера Геннадия Юхтина не назовешь ловеласом, скорее, застенчивым и постоянным. Но, несмотря на это, назвать его жизнь спокойной и лишенной приключений никак нельзя.
— Говорят, что кино — это своеобразная лотерея: если немедленно повезет с ролью, то будет и слава, и полно работы, и признание поклонниц и материальное благополучие… Был ли в вашей жизни таковый «выигрышный билетик»?
— С кино мне повезло сию минуту. Когда я закончил ВГИК, весь свойский вектор движения тотчас же зачислили в штат театра Киноактера и крайне многих расхватали на съемки. Тут-то передо мной и встала дилемма: отбывать в Кунгур на съемки «Чужой родни» или в Ленинград на пробы «Дела Румянцева». Вопрос разрешила старая добрая поговорка: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе» — я поехал на съемки, все-таки там я уже был утвержден. Два месяца я провел в замечательной компании с Ноной Мордюковой и Николаем Рыбниковым — молодые, веселые, шаловливые… Ну а посредством два месяца съемки переехали в Ленинград — тут-то и оказалось, что образ шофера Евдокимова в «Дедва Румянцева» вакантна, как будто меня дожидалась. Фортуна улыбнулась мне еще раз, потому что что для начала творческого пути это весьма выигрышная образ, да и кино полюбился зрителям и принес мне порядочный счастливый момент.
— Ваш герой, встретив своего однофамильца, пацана-детдомовца Сашку, решает его усыновить. Вы так убедительны в сцене знакомства с мальчиком — эта трогательная обстановка вызывала какие-то ассоциации с личными переживаниями?
— Я также вырос в детдоме и замечательно понимал переживания маленького Сашки, тот, что мечтал о семье, но решил, что его ни в жизнь не усыновят, в силу того что, что он рыжий. Детдомовские детишки завсегда мечтают откопать родителей. Я остался единственный, когда мне было десять лет — шла махаловка, мои родители были военными, политруками: маменька погибла на фронте, а папа умер от ран. Поэтому меня и определили в ребяческий обитель. Я недурственно помню то время — электрички, набитые нищими, калеками, одни воистину пострадавшие от войны, другие прикидывались таковыми — попрошайки, предпочитающие существовать за счет жалости других были завсегда, не перевелись они и в текущее время. В поездах шныряло полно беспризорных детишек. Я и сам убегал из детдомов, потому как, что вдалеке не куда ни кинь были нормальные условия: жестокие педагоги, сами пацаны — маленькие преступники, пили, кололись наркотиками, воровали, могли и шлепнуть запросто. В конце концов, я оказался в Поволжье и как будто попал в рай — получил и друга на всю бытие, и будущую профессию…
— И, очевидно, первую влюбленность?
— Мне столь лет, что первая влюбленность уже позабылась. Да и не самое приятное это прошлое — первостепеннный поцелуй, начальный сексуальный навык — робкий и неловкий. Мне кажется, большинство мужчин эти эпизоды воспринимают, как конфуз и стараются не припоминать. Я ни при каких обстоятельствах не слыл Дон Жуаном, а в юности вообще был скромным и стеснительным.
— После войны было раздельное обучение мальчиков и девочек, а детские дома также были отдельные?
— Нет, мы жили сообща, только селились на разных этажах. Девчонки для меня были без затей друзьями, никаких эротических мыслей у меня тогда ещё не возникало, моя тяга была обращена к лошадям — все свободное время проводил на конюшне, ходил в ночное и более того возил по делам нашего директора. Однажды переднее колесо в телеге отвалилось, и шеф кубарем свалился с воза — такие моменты вспоминаются зачастую, а девчонки…они стерлись из памяти. Хотя у других ребят бывало всякое, и подглядывали за девочками и старались ухватить их за что-нибудь мягкое… А те не сопротивлялись, в силу того что, что отношения у нас в детском доме были крайне близкие, родственные, и я думаю, если бы парнишка попросил девочку о близости, она бы не отказала, из чувства братской любви. Но мы были голодные, слабые и думали окончательно о другом.
Режиссер не позволил жениться
— По идее вы должны были избрать больше патриотическую профессию.
— Театральным искусством я увлекался с детства. У нас была воспитательница, бывшая актриса, трогательная, добрая, она приобщила нас к самодеятельности. Но я собирался поступать в военное училище, где учился мой дружбан Сашка — он старше на год, и первым «проложил туда дорожку». А я сгинул по зрению. Поэтому потом десятого класса я оказался в Москве, перед лицом приемной комиссии ВГИКа. У меня не было ни знакомых, ни родственников, но, как ни чудно, я безотложно поступил на вектор движения Ольги Рыжовой и Бориса Бибикова. О, это был ещё ТОТ курс: Т. Конюхова, Н. Румянцева, Ю. Белов, И. Извицкая, М. Булгакова… яркие личности, трагические судьбы.
— Красивые женщины…
— Да женщины у нас на курсе были красивые — это не только мое мнение… Но мы тогда были увлечены учебой: занятия продолжались допоздна, а ещё хотелось где-то подработать в массовке или на учебной студии — платили за это копейки, но оттого что и на 28 рублей стипендии не проживешь. Поэтому девушки опять откладывались до лучших времен.
— По идее такие времена для вас наступили крайне быстро, разом позже фильма «Дело Румянцева». Даже и не спрашиваем о величине армии ваших поклонниц, расскажите, как они о себе заявляли.
— Ну, вы сами, поди, знаете, как проявляют себя поклонницы — присылают письма, просят на улице автографы. В письмах типично одни и те же слова, потому уяснять текст их все нет необходимости, да и времени. Одна весьма находчивая девица решила поворотить на себя внимательность тем, что сфотографировалась голая, разрезала карточку на десять частей и в каждом письме отправляла единственный кусок.
— Она вас этим заинтриговала?
— Меня? А отчего вы так уверены, что это было со мной? Наверное, не по-мужски хватиться подобными подвигами перед двумя милыми особами. Вы не путайте, мой персонаж Евдокимов — не был героем-любовником, режиссер более того не позволил ему завести роман, хоть я его об этом весьма просил. Мне так хотелось, чтобы Евдокимов был не легко отцом мальчика, а чтобы у него появилась любимая девица, а после этого и подруга жизни — мечталось мне поиграть в кино влюбленность, но…я с любовью оплошал, за кадром мой роман остался, а на экране я любви не знал и раза два только целовался… Одного актера-любовника на творческом вечере спросили: «Вы по-настоящему целуетесь в кино?». Он ответил: «А что работать? Мне же за это гроши платят». «Не пыльная у вас работка», — последовала реплика из зала. Вот о таковый «непыльной» работке я мечтал. И однажды… Мне предложили сценарий по рассказу Платонова «Фро». Я прочитал и понял, что это, то, что надо: там и страдания, и поцелуи, и объятия, и более того постельная сцена — мне предлагалась образ мужа главной героини, тот, что на долгий срок уезжал сооружать дорогу и вот вернулся к истосковавшейся жене. Мою веселье подогревало ещё и то, что партнерша была настоящей красавицей.
Любовь без рук, без ног
— Такие кино-страсти часто переходят в реальную существование.
— Да, но она была замужем, да ещё и за режиссером этой картина, к тому же супруг — грузин и весьма ревнивый. Поэтому он наложил табу на объятия и поцелуи, объясняя свой запрет тем, что у Платонова влюбленность платоническая, что его герои только страдают, изжигая себя страстью и желанием. Но я не терял надежды — спереди предстояли съемки постельной сцены. В тот самый день режиссер долговременно изучал наше ложе, в конце концов, позволил мне раздеться до пояса и улечься. А позже подозвал бутафора, велел ему доставить две подушки и положил их рядом со мной — мою «жену» он уложил с иной стороны от подушек и накрыл нас простыней. Я подумал: «Не все потеряно, руки-то у меня свободны, уж как-нибудь я до милой дотянусь и все-таки обниму ее». Заработала камера. И только я потянул к партнерше руку, последовал возглас: «Стоп, никаких рук!». И так произвольный дубль, все мои страстные порывы пресекались на корне, с нас снимали простыню, чтобы унять наше физическое беспокойство. Вот так по воле режиссера никакого удовольствия от этой любви я не получил.
— Больше о «непыльной работке» вы не мечтали?
— Все одинаково мечтал, видимо, я из тех мужчин, кого неудачи не останавливают. Через некоторое время меня пригласили на картину «Любовь Серафима Фролова», сюжет драматический, трогательный. Мой герой Ромка, инвалид с детства, во время войны остался в тылу, а его благоверная ушла на фронт. Отвоевала, вернулась домой и застала мужа с иной женщиной. Жена выхватывает воинский ремешок и, охаживая им изменщика, выгоняет его из дома. Лариса Лужина играла мою жену, а Тамара Семина любовницу. Раньше мы снимали каждую сцену по немного дублей, не то, что ныне. После первого дубля я покрылся поперечными красными полосками, вслед за тем второго кровоподтеками, а вслед за тем и синяки появились — благо мастер по гриму всякий раз эти следы «страсти нежной» красочкой замазывал. С тех пор, как заходит разговорчик о любви, меня в дрожь бросает.
— Отношения с таковый жестокой партнершей не испортились?
— Она же не повинна. Мы сильно неплохо товарищ к другу относимся до сих пор.
— Раз уж романы в кадре не получались, надо полагать, они возникали за кадром, потому что посреди ваших партнерш было полно обаятельных женщин?
— А вам ваши интервьюируемые зачастую рассказывают о своих служебных романах?
— Бывает.
— Возможно, эти люди легко сплетники, или хотят изготовить на вас ощущение, рассказывая о своих «подвигах». Некоторые из них могут более того изобрести себе личную существование, если Дон Жуанских достижений маловато — все это с целью собственной рекламы. Это их занятие, и я их не осуждаю. Конечно, и у меня отношения с женщинами возникали, но воспоминания о них я оставлю себе, с вашего позволения. Я, видимо, нехороший артист: я не умею себя рекламировать, и в амурном плане также. Это мне вечно мешало, оттого, что искусство — это рынок, в нем нужно мочь себя явить и предложить, артисты испокон веков на рыночной бирже стоят — нас выбирают, заглядывают в зубы, как лошадям, щупают, в особенности наших актрис любят за задницу потрогать, говорят: «Улыбнись, повернись, побеги», — снимают на пленку, а затем из десятков выбирают одного. Вот так всю существование и «продаюсь», 50 лет без малого, но так и не научился за себя хлопотать. Я был воспитан в традициях: уступи дорогу помоги ближнему, оттого не раз страдал. Меня пригласили в картину «Летят журавли» на образ фронтового товарища персонажа Баталова — крайне интересная и заметная служба. Но практически намедни я снялся с Баталовым в «Дедва Румянцева», потому от всего сердца поделился с режиссером своими сомнениями, что зритель будет отвлекаться от сюжета, вспоминая, где он раньше видел свойский дуэт. Режиссер меня поблагодарил и взял другого артиста. Потом, когда я увидел готовый кино, я заплакал от обиды — отступиться от фильма, тот, что отметили более того за рубежом. После этой картины Татьяну Самойлову приглашали игрывать Анну Каренину в Голливудской экранизации романа.
— И она отказалась!?
— Она согласилась, но комиссия решила, что советская актриса не может действовать за рубежом без присмотра. Тогда с выездом из страны вообще было шибко сложно, мы проходили немного комиссий, расписывались в бумаге: «Обязуюсь не вылезать из гостиницы единственный без разрешения старшего по группе, не контачить с иностранцами, без разрешения старшего группы не посещать увеселительные заведения»,… и т.д. А того, кто нарушал правила — высылали в 24 часа обратно в Союз. И тогда уже ты невыездной. Такие случаи были: напился, подрался, с женщиной общался в сознательно отведенном для этого месте… поняли в каком? Соблазнов непочатый край, потому как что порядок нашей жизни был несравненно ниже, когда я вернулся из Берлина в Москву, мне показалось, что из цветного фильма я попал в черно-белый.
И безжизненный вскочит
— Вы хоть отбавляй снимались в военных фильмах, не приходилось обретать травмы?
— Да, снимался много…ходил в атаку дублей 100, на танке, на коне и пешим, сам трюки делал, как никто, в батальных игрищах потешных, то побеждал, то погибал геройской смертью, киношной — на этом свете воскресал, награды получал заочно… Во время работы фильма «Жаворонок» я немного не остался без ноги. Там мой герой вкупе с товарищами бежит из плена прямо на танке, в какой-то миг он покидает танк и попадает в окружение немцев, его травят собаками, гонят по речушке. Обессиленный, он падает. Тут и появляется танк, наезжает на моего героя, и посредством нижний проем солдата втаскивают в советскую машину. Танк был действительный, водитель-сержант также, отметили ложбиночку, в которую я упаду и путь танка. И вот я мокрый по этим скользким камням бегу, выбиваясь из сил, падаю… и вижу, что моя нижняя конечность как раз на том месте, куда направляется гусеница танка. В что ни на есть финальный миг я успел ее прибрать. Потом сержант, пожав плечами, сказал: «Откуда же я знаю, что у вас в сценарии, может нижняя конечность не настоящая». К сожалению, риск на съемк ах нередкое занятие. Были случаи, когда подрывался на пиротехнических снарядах. А в «Неуловимых мстителях» моего персонажа Игната Уши убивают за то, что тот упустил пленного Даньку. Актер Копелян уже застрелил меня, я лежу практически под копытами его коня. И нежданно-негаданно у меня над ухом раздается ещё единственный выстрел маузера — артист невзначай нажал на спусковой курок. От неожиданности меня, мертвого практически подбросило над землей — это видно более того в кадре.
— Не хотелось после этого подобного отступиться от опасных ролей?
— А что совершать, снимут другого, а я вообще без работы останусь — приходилось дерзать, другие вообще погибали. К примеру, Урбанский лишился жизни только из-за несоблюдения техники безопасности, а не из-за алчности, как принято мнить. Да, он хотел получить, потому что что подруга жизни должна была вот-вот породить, хотелось доставить ее в нормальную квартиру, а денег нет, получка, как у уборщицы 80 рублей, а за произвольный трюк платили 300 рублей. Техники поленились укрепить песчаный бархан, и человека не стало. Это фатум.
Смеяться будем с разрешения
— Вы верите в судьбу?
— Не задумываюсь над ней: что будет, то будет, а опосля, если всем неудачам приписывать воздействие судьбы, разрешается с ума выйти. К примеру, я снимался в фильме «Уникум» — это про человека, тот, что мог отдавать свои сны другим. По началу ему снилась жирная буренка с пастухом — я играл этого пастуха. А когда кино уже готовили в прокат, вышла продовольственная программа, в которой особую образ придавали развитию животноводства. Один из чиновников увидел в сценах с коровой намек на то, что продовольственная программа советскому народу только грезится. Эпизод вырезали из картины совместно со мной. Это судьбина? Нет, самодурство. В то время вообще, чтобы снять комедию, нужно было заполучить позволение в министерстве той отрасли, над которой предполагалось посмеяться, потому ни вс, ни милиция, ни рабочий мужчина предметом шутки сделаться не могли. Оставались уголовные элементы да пришельцы иных миров. То же самое и трагедия могла приключиться только по вине природных явлений или необъяснимых обстоятельств.
— Это как в фильме с Высоцким «713-й просит посадку», где экипаж самолета мистически заснул?
— Да-да-да. Кстати с Высоцким я снимался дважды — сперва это был окончательно хлопчик, с гитарой на веревочке — он только начинал сниматься, а следом, посредством пятнадцать лет я встретил его, уже признанного и опытного. Он сильно изменился, не позволил себя шибко гримировать, быстренько отработал сцену и улетел в Париж, к Марине.
— Слава меняет людей?
— Очень. Мне известны артисты, к которым со славой пришла такая заносчивость, что и не подойдешь. Кто-то чересчур увлекается женщинами, кто-то водкой. Отказаться от соблазна нелегко, все лезут в друзья, предлагают хлебнуть, если отказываешься — обижаются, мол, не уважаешь. Тут и женщины красивые, не шибко высокой нравственности тебя окружают, оттого что если ты именитый, значит при деньгах. Выпил с друзьями, выпил с женщинами — сквозь пол-года уже застопориться не можешь. Сколько замечательных артистов погубила слава.
— Вам-то как удалось избежать соблазна?
— Я как-то с детства выпивку не жаловал… А после этого, не так уж непочатый край денег у меня было, а то может, и я спился бы. Я предпочитаю хранить самочувствие, потому как что дороже здоровья только врачевание.
Кошка-интригантка
— С завистью и конкуренцией приходилось сталкиваться?
— Конечно, наша специальность избирательна: подставишь другого, вылезешь сам, вследствие этого и козни чинят, и заговоры плетут, и на личном обаянии играют…Однажды актеру во время его юбилейного бенефиса на сцену выпустили кошку. А, как известно, дети и животные любого актера переиграют. Весь остаток спектакля зрители смотрели только на кошку — провал спектакля был однозначным. И все-таки плести интриги — это больше женское занятие, в этом они мастерицы, в особенности когда речь идет о личном влиянии.
— А кому в вашей профессии легче живется: мужчинам или женщинам?
— Мужчине, очевидно, легче. Но мужчины также бывают женского рода, по характеру. Другая актриса похлещи любого мужчины, как мерин, пробивает себе дорогу… Все от характера зависит, кто не выдерживает, уходит.
— Ваша супруга не актриса?
— Нет, она бухгалтер, мы познакомились, когда она только окончила Плехановский институт, и вот уже больше 25 лет сообща. Может быть, это и недурственно, что она не актриса, на нашу семью и одного актера хватает. Мне все-таки мило, когда меня ждут дома, когда обиталище похож на здание, а не на гостиницу с всегда не разобранными чемоданами. Сюжет нашего романа достаточно простой: познакомились, она мне понравилась, я сделал предложение, она согласилась. Цветы, конечно, я ей дарил, но никаких особенно рыцарских выпадов с моей стороны не было, в силу того что что я все-время пропадал в разъездах. Чувства проверяли временем и верностью. Оказалось, что я не ошибся.
Для внутреннего пользования
— Получается, что вы достаточно поздненько женились, длительно выбирали, или это не основополагающий брак?
— Первый. А выбирал я реально продолжительно, видимо, оттого, что перед моими глазами было много печальных примеров — люди искусства зачастую разводятся. Я понял, что скорбь в том, что когда леди выходит замуж, она постоянно мечтает понемногу мужа изменить, но это у нее нечасто получается. Мужчина, когда женится, мечтает о том, чтобы подруга жизни осталась эдакий же на многие годы — в этом месте он также промахивается. Поэтому происходит взаимное разочарование. В нашей семье полная демократия: никто никого не пытается переделать, да и меняюсь я значительно быстрее, чем моя Лида, потому что, что я старше. Так, что все помехи для счастья ликвидированы.
— У вас есть дети?
— Своих нет, не судьба… А вот в кино у меня детей штук тридцать.
— Кстати, не знаете, как сложилась фатум вашего «сына» из «Дела Румянцева»?
— Знаю, мы длительно поддерживали отношения, но как-то так получилось, что следом фильма он перестал вырастать, и ему запретили сниматься и знаться со мной. Бабушка отмечала его подъем на притолоке и заметила, что мальчуган не растет. Обратились к врачу. Оказалось, это психологический транс. Дело в том, что ему кто-то сказал, мол, покуда ты небольшой, тебя будут снимать в кино, а когда вырастешь — перестанут. Вот он и прекратил вырастать. Его отлучили от кино и от меня, чтобы ничто ему не напоминало о его звездном прошлом. Прошло невпроворот лет, и эпизод сызнова свел меня с этим мальчиком, в настоящее время уже взрослым парнем. Я его поначалу не узнал — экий хиппи с бородой и нечесаными длинными волосами, в потертых джинсах и этакий же курточке. Только глаза-смородинки все те же, и увеличение так и остался маленьким. Он окончил художественное училище и работал учителем рисования в школе в подмосковной Перловке. Вот эдакий у меня «сын». Есть ещё «дочь»…
— Тоже киношная?
— Нет, без малого настоящая. На одном из концертов в Сибири ко мне подошли мужик и девушка: «Здравствуйте Геннадий Гаврилович, я — Таня Юхтина», — представилась барышня. У меня в голове закрутились разные мысли — конечно, за долгую актерскую бытие многие события могли стереться из памяти, но чтобы дочь… такое бы я не забыл. «Извините, — будто прочитал мои мысли человек, — это дочь, а я ее папа, мы Юхтины, ваши однофамильцы. Меня нередко спрашивают, не брат ли я известного артиста, а я соглашаюсь, говорю, мол, да — родня. Извините нас, но мы под это родство и квартиру получили и на работе у меня привилегии всякие — я потому как также водитель. Спасибо вам от всей нашей семьи, и дай вам Бог здоровья и успехов». Так что, молитвами моих многочисленных «родственников» живу и работаю до сих пор. А в свободное время ещё и дачу строю своими руками, там и банька есть… И когда в этой баньке собираются мои друзья, не только мужчины, тогда и рождаются истории в стиле «Декамерона»… Но это уже не для печати, а, как говорится «Для внутреннего пользования».